Переписка. 

Из жизни в кремниевой долине. 

Часть 3 (Предыдущие серии)

В два часа - следующее совещание. Непонимание, амбиции, ограниченность замешаны в нем. Математик у нас есть, вернее - румын, еще вернее - израильтянин, Мартин Хасснер. Симпатичный мужик, но уж очень не от мира сего. Нервничает, что вклада не дает, решил, что преобразование Гильберта очень нужно для поперечной магнитной записи. (Сейчас все системы - продольные, японцы уже лет 20 двигают поперечную, но в теории). Сидят у нас два сана (Сонобе-сан и Конасаки-сан) из Токио, и клепают хитрые магнитные слои для поперечной записи. Теорети-сски, если взять сигнал с поперечной такой записи, да и преобразовать его по покойному Давиду Гильберту, он станет изумительно похож на продольный (это все уравнения сэра Максвелла, конечно).

На прошлой неделе пришлось пустить на свой любимый тестер Гузика девочку Джинджи - из Бейджина (то бишь, Пекина). Девочка очень умненькая, смоталась в штаты имея Бейджинский диссер по ядерным счетчикам, и переквалифицировалась у профессора Нила Бертрама, отца и классика в университете Сан-Диего. Отец и Классик Нил Бертрам имеет маму Маню, кажется не Бертрам, происходящую из Белоруссии. Дружит с Наумом Гузиком, понимает чуть-чуть по-русски. Как и весь факультет физики Сан-Диего, чего уж там взять - Шульцы да Рабоверы всякие, еще Понитовские и Михайловы, кажется, затесались.

Так вот, мерила Джинджи что-то, а сигнал по Гильберту преобразовывала, используя транс-такой-то матери -версальный фильтр, по моей старо-МЭИСовской рекомендации в незапамятные времена встроенный в Гузик-тестер. Подсчитывала коэффициенты используя программу "Матлаб". Коэффициенты были странными. Прыгали туды и сюды. Пришлось мне напрячь волю, вспомнить блеющего с козлиной бородкой академика Тихонова, и регуляризовать решение по нему, любимому. Все заработало, но это мелочи.

Я - человек решительный, в душе - физик, и, получив некоторую вероятность ошибок на выходе детектора сигнала, фильтр Гильберта отключил напрочь. Дело в том, что современные диски - жуткая система, представить страшно, каким образом детектируется в них сигнал. Упомяну лишь треллисы, Витерби, правдоподобия, Байеса, Панфутия Львовича Чебышева, цепи Маркова, и помолчу немного. Вся эта хренотень оптимизируется вслепую, поэтому, отключив Гильберта, я получил ту же вероятность ошибок, что и с вышеуказанным.

Но поди-там разберись, совещание уже созвано, политика-сс, задействована какая-то странная компания швейцарско-итальянского происхождения, выпускающая продукты под звучными наименованиями "Беллини", "Мусоллини", "Адажио", и "Либретто".

Я скандалить не люблю, видимо, поэтому и не стал большим начальником, тихо замечаю, чтобы никого не обидеть, что, возможно, фильтр Гильберта и не нужен.

На мою беду, за эту идею хватается еще какой-то - Сан из Японии, но он не умеет говорить по-английски, поэтому кроме меня его никто не понимает. Вся эта орава прет в лабораторию, долго что-то обсуждают.... Вот сделаем мы фильтр Гильберта, и заживем...

Батюшки, четыре часа уже. У меня система новая - к ней надо сжатый воздух подводить и вакуум. Судорожно звоню пролетариям (в подвале, как и полагается).

- Да, говорят, сегодня вакуум должны были проложить, но подведут завтра. Все будет в ажуре, не волнуйтесь. Какого вам диаметра трубу? Четыре шестнадцатых, три восьмых (дюймов, разумеется).

Судорожно считаю: четыре шестнадцатых - одна четвертая, три восьмых... Две восьмых - одна четвертая, значит три восьмых - больше, чем четыре шестнадцатых. Ура! Потом доходит, что три восьмых - это шесть шестнадцатых, но сути дела это не меняет.

Распаковываю коробки. Уй, уже пять пятнадцать, пора брат, пора. Забегаю в кабинет, читаю всяческие сообщения по эл. почте про политику корпорации, экономию бумаги, отчет о доходах и расходах, заявки на кап. оборудование,

о черт! Месячный отчет. С меня - десять строчек. Что-то изображаю невнятное, опаздываю, гашу свет... Прощай, понедельник. Что-то задерживает глаз на телефоне. Мигает, собака.

- Алекс, (это мой начальник, так сказать) - труженики производства (перевод вольный) получили странные данные на тестере Гузика. Завтра в девять утра - совещание в здании 28 (это на заводе), комната 1А 113-В

Дождик заканчивается, поэтому все на дорогах шалеют. Какой-то идиот прижимает меня на выезде на хайвей (скорость - 110 км в час). Смотрит в никуда, кажется, что за рулем манекен. Потом старушка с кудряшками фиолетового цвета, панка наверняка, виляет направо и налево. Под конец - апофиоз жизни - колесо размером с Белазовское, которое катится наперерез, через все полосы. Откуда оно взялось и куда катится - неизвестно, но я в очередной раз ощущаю себя тщедушным и смертным. К счастью после Саратоги, хайвей разгружается. Жить в центре Кремниевой долины безумно дорого, поэтому 80 процентов народонаселения живет у черта на куличках. Я принадлежу к 20 процентам, плачу за дом в 1.5 раза больше, но иду против течения, следовательно, не застреваю в безумном траффике (простите за американизмы великодушно).

Уворачиваюсь от подпрыгивающего допотопного грузовика. Сворачиваю направо.

Звонок. Крик "Па-па!!!".

Домой, домой. Хлеб, кажется, еще есть. Со вчерашнего дня остался куриный бульон и немного вермишели в кастрюльке. Живем!

- "Вот Это!" - кричит дочка, - Сесть. Болл! - По понятной лишь ей логике, она хочет лепить пластилиновые шарики.

Бульон уже горячий. Есть она отказывается, удовлетворяется яблоком, купание, убегание, ловля, одевание, купание младшего, кормление, очень чаю хочется и курить. Курю я в три раза меньше, чем раньше. Курю, о счастье. Малыша рвет. Сажусь за компьютер. Пространство уезжает в стороны. Спать...

 

(Продолжение следует)

Один будний день.  

Часть 3  (Предыдущие серии)

Генеральный - “У нас сегодня много дел, давайте сразу приступим”.

По традиции начинаем с Тезки. Тезка начинает говорить. Делает он это тихим голосом и с такой интонацией, будто разговаривает сам с собой. Поэтому постоянно испытываешь чувство неловкости за нечаянное подслушивание чужих мыслей. Свои же мысли отрываются от стола и как дымок благовоний устремляются вверх, замысловато закручиваясь под дуновением ветерка кондиционера и притяжением таких же шальных мыслей вырванных из обычных забот на совещание людей...  

Открывается дверь. Молча и быстро проходит на свое место БГ. Опаздывает на эти утренники постоянно, но на любые подтрунивания страшно обижается, как будто ее уличили в незнании таблицы умножения. Достает какую-то сводку и, озабоченно подперев голову рукой, начинает лихорадочно что-то выверять, делая мелкие пометки и подчеркивания. Смотря на нее захотелось тоже чем-то занять себя, сделать что-то срочное и важное. Полистал блокнот. Поискал ручку. Нет ручки, значит срочное и важное немного подождет. Перевел взгляд с летающей по сводке руки БГ на ее лицо. Заспанное лицо разбуженного невовремя человека - наверно спала в машине всю дорогу, привалившись щекой к подголовнику. Веки хоть спичками подпирай. Господи, что она там пишет?! 

Хмыкнул про себя...  Мысли под бухтение Тезки опять полетели клубить, оформились в аксиому о том, что настоящее лицо женщины можно увидеть только в моменты ее сна. И если при этом милое личико сексапильной подружки не напоминает маску персонажей детской сказки, отказавших в теплом угле бездомному Серому Волку, и если ее посапывание не вызывает желания дать сразу по носопырке, а приоткрытые пухлые губки не заставляют вспомнить где лежат прищепки, степлер и амбарный замок - значит что-то вы упустили. Вернитесь к этому попозже.

- “А что у нас со 173-им договором ?” - резкий голос Генерального вернул мысли на место.

- “В пятницу была договоренность, что в понедельник сделают предложения”.

Вот уж хрен - в понедельник. Еще месяца два они будут рассказывать про договоренности в пятницу и предложения, которые должны быть в понедельник.

- “А что с выплатой по Narccom’у?”

- “По второму траншу мы получили правильный счет и можем оплатить. А по первому до сих пор нет нормально оформленного счета”.

Удивительно... Крупная и мощная европейская компания, 120 тысяч человек - и нет ни одного, кто  может выполнить пару несложных математических действий с небольшим массивом чисел так, чтобы не ошибиться! Эта история длится наверно уже больше года, и началась еще в те времена, когда я сам корпел над счетами, платежами… 

Большая компания, много бардака - я понимаю, но что бы так долго! Один из наших партнеров по бизнесу, купив у них после долгих метаний и сомнений систему за несколько миллионов долларов, через полгода после торжественного подписания контракта написал на фирму письмо, в котором были такие слова: “ Нам кажется, что на вашей фирме завелся диверсант и его действия направлены исключительно на подрыв нашего проекта…”

- “Так, хорошо...  Н.Н.! Что у Вас?”.

Н.Н., смахивающий на прораба, в немаркого цвета пиджаке и клетчатой рубашке, по бумажке и торопливо: “За эту неделю еще три новых этажа. На кирпич фонды исчерпаны. Раствор заказан на вторник. В уже построенных домах переложили два этажа, на этой неделе еще три разворотим”. Если никто ничего у него еще не спросит, то можно успеть к утреннему кофе.

Спросили... Н.Н. начинает объяснять, медленно и тяжело подбирая фразы, как будто заменяет нецензурные слова простыми и культурными, но такими аморфными и не соответствующими той атмосфере в которой прошла вся прошлая неделя и ожидается будущая, что не удивительно... их душу мать.

Его сменяет Л., которая тоже живенько, стараясь наверстать потерянное Н.Н. время, излагает вслух содержимое сводки, которая лежит перед каждым из нас, подписанная и одобренная руководством. Руководство заинтересованно сравнивает услышанное с напечатанным, но не находит явных расхождений. Однако цифры, произнесенные вслух, имеют, видимо, несколько другое значение, так что тут же подвергаются корректировке... Л. с виноватым видом записывает.

Скоро и моя очередь. Еще раз заглядываю в свои записки. Что-то мало подвигов. Может упомянуть пару проектов с прошлой недели, вряд ли кто уже помнит про них? Ладно, посмотрим как все пойдет.

 

(Продолжение следует)

15.02.2000