Переписка. 

Из жизни в кремниевой долине. 

Часть 2 (Предыдущие серии)

Был у нас начальником китайца, умная китайца был, бывший профессор Принстона, книгу по физика элементарных частиц написала. Хотя и китайца, но в глазах мысля светилась, и понимала все, хитро по-азиатскому улыбнется, искорка проскочит, подмигнет, и на душе тепло... (Это когда местная глупость заедала, Ленинский зачет, там, или еще чего)

Ах, да, Ленинский зачет - это такой процесс, как у нас когда-то. Вначале берутся соцобязательства. Я, научный работник корпорации, все как один, в новом году обязуюсь: повысить плотность записи на 30%, ускорить обороты диска на 12.5 процентов, тесно сотрудничать с производством, всемерно ускорять и помогать товарищам, дружественным коллективам, конвейеру, не щадя живота своего.

Потом подводятся итоги: в компьютере форма, слева - колонка - принятые обязательства, справа - итоги. Выставляется балл, обсуждается с начальством, все рапортуют, склока начинается - а этому три десятых балла зазря добавили... Ох....

Ну, так китайса иронично улыбалась и все касательно Ленинского зачета делала сама. Но решил, что пора сматываться, тем более, что в Нью Йорке умер папа, оставив без надзора крупный частный банк. Вот наша лаборатория и осталась без начальника. Ходили слухи, что начальником сделают меня, но, к счастью, пронесло (я бы этого не выдержал). Дали нам шефа из-под-горы (с завода), на этот раз англичанина, тоже бывшего профессора... Но человек западный, в отличие от людей восточных, какими отчасти являемся и мы, подходит к делу без тени иронии, без чувства юмора, а с рассудительной германско-англо-саксонской (уж извините великодушно) исполнительностью, граничащей с [...].

О чем это я? Ах да, о том, что в группу нашу влилась группа "заводских", и лаборатория наша стала образцово - показательной. - "Вот, смотрите, какой пример, до чего дошла смычка науки с производством".

Одной из характерных деталей смычки стали еженедельные утренние совещания, полным составом, поочередно проводящиеся то "внизу", то "наверху". Испытание нервной системы, во-первых как правило жутко скучно, товарищи с завода обожают делать вид, что работают, снимая тысячи кривых и десятки тысяч экспериментальных точек, безо всякого понимания вываливая их на головы окружающих (при этом очень горды собой). Во-вторых, совещания затягиваются, с 9 эдак до часу, в комнате полумрак, как я уже писал, отрубаюсь. Различные в голову приходят сюжеты, детство вспоминается, юношество, а в последнее время почему-то Брежнев видится, беленький, словно прозрачный, и в орденах, а над головой что-то вроде нимба. Очнусь, а там - графики, графики...

А больше всего на свете я [...] Берндта Ламберта, это у нас такой деревенский полусумасшедший, немец, очень странный парень, вечно [...], ходит на босу ногу в шлепанцах, ноги у него грязные, штаны рваные, волосики жидкие, лаптоп под мышкой. Более всего по моему внутреннему образу он соответствует студенту начала 20-х годов, приехавшему из деревни ( Красной Армии) в академию связи им. Подбельского. А еще - ариец, срам, да и только!

Берндт встревает в любой разговор и доклад, задавая не относящиеся к делу вопросы, и затягивая любое минутное дело на 40 минут. Его почему-то терпят, возможно, для периодической встряски коллектива.

Хорошо, совещание наконец закончилось, скорее на работу, дорожка под хайвеем, вот черт! Шлагбаум опять закрыли. История со шлагбаумами тянется уже лет пять. На "Завод" можно въехать и выехать через три проходные по предъявлению пропуска. Центральная проходная работает, как вы понимаете, круглосуточно. А вот у двух других страннейший график - по четным с 10 до 11 и с трех до четырех, а по нечетным вообще черт голову сломит. Почему это происходит - никому неведомо, то ли вахтеров не хватает, то ли еще какие более сложные соображения (борьба с хищениями, например). Время от времени принимают решения и издают меморандумы "Об усовершенствованном графике работы проходных с целью дальнейшего улучшения..."

Времени - почти час, надо бы что-то проглотить. На закрытом шлагбауме я теряю минут пятнадцать, уже пол-второго, в два часа - следующее совещание, совершенно безнадежное, но что тут поделаешь.

У нас в исследовательском центре - своя столовая. Дороговато, конечно, но... Научные сотрудники любят обстоятельно переваривать пищу, приправляя ее умными разговорами. Нет ничего хуже такого вот ланча, (о, горе мне, даже среди высоколобых интеллектуалов нет мне покоя) - скучно мне, страшно и хочется чего-то... Пикейные наши жилеты, а все они профессора, или хотя бы Пи-Эйч - Ди из Стэнфорда и Эм-Ай-Ти, несут такую [...], что... Каюсь, я отрубаюсь - голоса сливаются в ровный гул, как правило приходится врать, типа - ждет меня в кабинете срочный телефонный разговор... Общаюсь по душам я с ироничным голландцем Клаасом Клаассеном, югославом Званомиром (фамилию забыл), Новозеландцем Брюсом Вильсоном и израильтянином Габриилом (Гаврилой) Зельцером. Зельцер, правда, решил уходить - пойдет в Стэнфорд диссертацию делать по детектированию гравитационных волн. Сукин сын, а еще капитан Израильской армии, сапер-подрывник.

 

(Продолжение следует)

Один будний день.  

Часть 2  (Предыдущие серии)

Миновав трудный участок, расслабился и стал прислушиваться к радио - чем там с нами заигрывают в перерывах между песнями. “В Соединенных Штатах осужден на пять лет человек за то, что в лифте ущипнул за мягкое место чужую гражданку. Что вы думаете об этом? Звоните сейчас”  - голос ди-джея кажется неестественно бодрым для сегодняшнего  хмурого утра.

 “Алле. Говорите. Мы все вас слушаем. Вот если бы вас ущипнули в лифте. А?” . “Ну-у-у, норма-а-ально” - Похоже, что мужик на том конце провода ошибся номером. “ А вас щипали когда-нибудь девушки в лифте?” “Ну-у-у, щипа-а-али.” “ А за что они вас щипали. Что особенно у вас им понравилось щипать?” “Ну-у-у, …” 

Бред! Следующую кнопку. Голос ди-джея близнеца - “А нет, не угадали!  И последняя загадка -  что ваш муж предпочитает делать с вами спереди, хотя мог бы и сзади…” Да что сегодня, полнолуние что ли?! 

Лучше уж в тишине доеду, а то сам свихнешься по дороге. А вот и поворот на стоянку. Кажется, успеваю.

Здание, в котором размещается наша контора, расположено между Тремя вокзалами и районом Красных ворот. Внешне -  швейно-ткацкая фабрика. Что только с ней не делали, чтобы облагородить - и красили в разные цвета, и верхние этажи перестраивали, а в результате - крашеная швейная фабрика с дурацкими верхними этажами. Раньше там располагалось НИИ с обычным рядовым названием “НИИ Проблем исследования искусственного интеллекта”. Денег на решение проблем что ли не хватало, или из жалости, но пустили они к себе арендаторов-банкиров. Потом еще немного пустили. Ко времени нашего вселения уже существовала легенда, что кто-то где-то когда-то слышал, как двое, видимо ученых, курили на лестнице и говорили на русском, но непонятном обычным финансистам языке. Я же думаю, что это скорее всего были ребята из местной компашки по торговле компьютерами.

Еще у нас есть чудный лифт. Цепной. Это когда много открытых кабинок, все сцеплены между собой и как на колесе обозрения вращаются без останова по кругу. Круг, правда, немного приплюснутый получается. Так вот этот лифт, оказывается, делит людей на две примерно равные группы - на тех, кто испытывает ужас при одной только мысли об этом лифте и тех, кто не понимает ужаса ситуации совершенно. 

 На первом этаже рядом с медной табличкой “Schreher und Merkater” висит самодельный плакатик -“Проезд выше шестого этажа БЕЗОПАСЕН”. А мне и не надо выше шестого, я на пятом сижу. И что значит безопасен? А если кабинка у них переворачивается, когда лифт едет в обратную сторону, то что, я должен кувыркаться там при всем честном народе?!

Мой старый приятель, когда к нам забежал, первым делом сделал полный круг, чтобы, видимо, убедиться, что плакатик не врет. Я с ним тоже потом пол-круга сделал - в полной темноте там эту кабинку так швыряет! 

Так же лифт этот помогает выявить людей с нестандартным мышлением. Как-то к нам зашла девушка - новенький курьер из одной организации, где все были в шоке от нашего лифта. И, соответственно, девушка была подготовлена морально - поднялась к нам пешком. Позже, проводив ее, я минут через пятнадцать отправился вниз. Выйдя на лестничную площадку, я застаю такую картину:  Девушка-курьер нажимает маленькую черную кнопку на панели около лифта (на самом деле - кнопку аварийной остановки лифта). Вся эта махина замирает между этажами. Девушка задумчиво оглядывает результаты своей  деятельности. Зайти внутрь, однако,  не решается.  Я представил себе, как сейчас внизу лифтер двойного пенсионного возраста кряхтя в очередной раз сползает со своего стула и, подтягиваясь за перила, карабкается по лестнице к пульту управления, находящемуся между первым и вторым этажами... Кабинки дернулись, и как вагоны трогающегося поезда, подталкивая друг дружку, поехали. Девушка провожает взглядом сначала кабинку идущую вверх, затем идущую вниз, затем опять вверх, затем вниз и снова нажимает черную кнопку. Кабинки с лязгом вновь останавливаются между этажами. Снизу слышны крики, различимы отдельные матерные слова...

... Подхожу  к “переговорной”. Около нее уже разминаются несколько человек. Обмениваемся рукопожатиями, заходим. Неторопливо усаживаемся за элипсообразный стол, все по одной из длинных сторон. Разговаривать не хочется, каждый старается подольше оттянуть то время, когда придется снова окунуться в старые проблемы, оставленные в прошлой пятнице, и снова барахтаться  в  рабочей текучке. 

Появляются отцы-основатели - Генеральный, Первый и Курирующий. Обходят строй, пожимают руки соратникам, садятся напротив.

Генеральный решителен. Первый озабочено листает какой-то документ. Курирующий еще в процессе просыпания, обводит затуманенным взглядом всю честную компанию, заглядывает в бумаги Первого, не находит ничего, что могло бы окончательно добить остатки сна, но все равно не оставляет попытки окончательно проснуться.

Генеральный - “У нас сегодня много дел, давайте сразу приступим”.

 

(Продолжение следует)

15.02.2000